В 1763 году, во время правления Екатерины Великой (1762-96), императрицы России, первые понтийские греческие поселенцы численностью около 800 семей прибыли на Кавказ из Гюмюшан (произносится как Гумушан, к югу от Трабзона, рис. 1). Они разрабатывали рудные месторождения на северной границе современной Армении. Впоследствии шахтеры основали новые поселения в Закавказье [Армении, Азербайджане и Грузии] и на Северном Кавказе, в ходе миграции, которая продолжалась в 18 и 19 веках. В 1775 году Екатерина разрешила грекам с островов Эгейского моря, служившим в русской армии, а также фермерам из Греции, Болгарии и Молдавии поселиться в Крыму. В 1778-79 годах Екатерина помогла группе крымских греков обосноваться в Мариуполе (рис. 1) и его окрестностях на территории современной Украины. Эти крымские греки говорили либо на диалекте турецкого (татарского) языка, либо на греческом. Эти две группы поселились в разных районах одного и того же региона (Мануйлов, 2015).
Что касается греческой стороны, то Лозаннская конвенция об обязательном обмене лиц греческого православного вероисповедания с территории Турции в Грецию и гораздо меньшего числа лиц мусульманского вероисповедания с территории Греции на территорию Турции, подписанная в швейцарской Лозанне 30 января 1923 года, легализовала существующую ситуацию. То есть после августа 1922 года, когда греческая армия потерпела поражение в Анатолии, подавляющее большинство греков Анатолии и Восточной Фракии были вынуждены бежать в Грецию от наступающей армии Мустафы Кемаля. Лозаннская конвенция определила, что те греки, которые еще не уехали в Грецию, подлежат предстоящему обязательному обмену населением (Клапсис 2014).
К концу 1924 года почти все оставшиеся анатолийские греки покинули свою родину, при этом тысячи людей погибли, прежде добрались до Греции. По прибытии в свою предполагаемую “родину” Грецию греки из Понта были названы понтийскими греками и получили ‘форму признания’ со стороны других греков. Их новая жизнь в Греции была еще одной борьбой, в которой многие погибли в суровых условиях. Кроме того, многие понтийские греки все еще жили в близлежащей России, Украине и на Кавказе. Согласно переписи населения Советского Союза 1926 года (таблица 1), в Советских Республиках проживало 213 700 греков (вероятно, заниженная цифра).
Понтийские беженцы, мигрировавшие с Кавказа в Грецию в 1919-20 годах, были отправлены в Восточную Фракию и вернулись в Грецию после августа 1922 года. Как следствие, они, вероятно, записаны как беженцы из Фракии. Вергети считает, что в 1920-х годах было до 400 000 понтийских греческих беженцев [что кажется оптимистичным] из Анатолии и Советского Союза.
В начале 1930-х годов считалось, что в Украине насчитывалось около 97 000 мариупольских греков. Вероятно, они не были понтийскими греками. Также подсчитано, что в Ростове-на-Дону в России насчитывалось 100 000 понтийских греков, куда большая масса прибыла из района Гюмюшан (Докинз, 1937; Макридж, 1991). Согласно всероссийской переписи населения в январе 1939 года, в Советском Союзе насчитывалось 286 600 человек греческого происхождения (таблица 1) (вероятно, заниженная оценка).
В 1929-39 годах около 50 000 греков уехали в Грецию из Советского Союза (Voutira 2011). Греки из регионов от Кубани до Ставрополя (Россия) и Карса были понтийскими греками (Працинакис 2013).
В июне 1944 года в общей сложности 15 000 этнических греков [вероятно, понтийских греков] были депортированы из Крыма [тогда Автономной Республики] (Хиониду и Сондерс, 2010). Одновременно 16 400 греков [предположительно понтийских греков] были депортированы из Грузии, Азербайджана и Армении и распределены по бывшим советским республикам Центральной Азии (Bougai 1996).
В 1946 году большое количество понтийских греков из Кубанской области на юге России было депортировано в Казахстан, и многие умерли по дороге. В 1949 году около 100 000 понтийских греков с Кавказа были депортированы в центральноазиатские республики. В то же время последние понтийские греки вокруг Краснодара на Кубани были изгнаны (Агтзидис 1991). (Интересно, что мариупольские греки в Донецкой области Украины не были депортированы при Сталине (Кауринкоски (2010).)
С 1926 по 1989 год число греков, прибывших из бывшего Советского Союза, неуклонно увеличивалось (таблица 1). Считается, что греки, о которых сообщалось в этих переписях, были в основном понтийского греческого происхождения. Согласно переписи населения Советского Союза 1989 года (таблица 3) считается, что большинство или почти все греки в Грузии, России и многие в Казахстане имеют понтийское греческое происхождение.
В Греции опрос, проведенный Генеральным секретариатом по делам репатриированных греков, показал, что число иммигрантов из бывшего Советского Союза, которые остались в Греции в период с 1987 по конец 2000 года, составило около 155 300 человек. [Большинство из них имеют понтийское греческое происхождение.] С начала этого столетия число иммигрантов превратилось в ‘ручеек’. Эта общая цифра в 155 300 человек является заниженной, поскольку опрос не был обязательным (Vergeti 2010-11). Чуть более 50% этих греков прибыли из Грузии, около 20% – из Казахстана, около 15% – из России и около 3% – из Украины (Diamanti-Karanou 2003).
В Греции проживает почти 11 миллионов человек (перепись населения Греции 2011 года). Число греков понтийского греческого происхождения неизвестно. Шеберг (2017, с. 111) утверждает, что, согласно Лампсидису (1986), число людей понтийского греческого происхождения в Греции составляло оптимистично около 1 миллиона. Общая оценка понтийских греков в Греции и понтийской греческой диаспоры была дана в 1,8 миллиона, по словам Шеберга, было неясно, как была получена эта цифра. Это “означало”, что в диаспоре была оптимистичная цифра в 800 000 человек понтийского греческого происхождения.
Вергети (1991) утверждает, что понтийские греки мигрировали в Америку со времен их преследований. В 1950-х годах произошла миграция из Греции в Америку, Австралию и Западную Европу.
С культурной точки зрения, в Греции насчитывается 238 активных понтийских греческих ассоциаций, в каждой из которых насчитывается не менее 100 активных членов (Vergeti 2010-11).
2 В Турции первая полноценная республиканская перепись населения была проведена в 1927 году. Она повторила традицию “подсчета” османского населения и в первую очередь сосредоточилась на мужском населении. В результате недооценила общую численность населения. Испытывала серьезные проблемы в перечислении восточных провинций (Canefe 2001).
3 Идентифицируют себя люди как греков или понтийских греков – это личный выбор. Активные понтийские греческие культурные ассоциации помогают нам сохранять наше понтийское культурное наследие. В бывшем Советском Союзе этническое происхождение людей описывалось в большинстве официальных документов. В возрасте 16 лет дети, рожденные от смешанных браков, могли выбирать между национальностями своих родителей. Во второй половине 20-го века многие выбирали грузинскую, русскую или украинскую, в зависимости от их республики проживания (Кауринкоски 2010). Таким образом, некоторые люди греческой национальности, вероятно, не были зарегистрированы в переписях. Не все греки имели советское гражданство. К лицам, не имевшим советских паспортов, относились те, кто приобрел греческое гражданство, и лица без гражданства, которые объявили себя греками советским властям (Працинакис 2013).
4 Александрис (1999) использовал “опрос” греческого населения в Анатолии и Фракии за 1910-12 годы, проведенный Вселенским Патриархом в Константинополе, чтобы указать, что в северной Анатолии в вилайетах (провинциях) Кастамону, Сивас и Трабзон проживало 397 164 грека. Эта цифра не включала данные по провинциальному району нижнего уровня (санджак) Сиваса, греческим общинам в Карсе [на Кавказе] или Артвине (северо-восточный угол Анатолии недалеко от границы с Грузией). Кроме того, данные о населении, собранные для греческих православных епархий Неокесарии и Колонии, были занижены. Я увеличил вышеуказанную цифру в 397 164 грека на 7 702 грека из санджака Сиваса от Сотериадиса (1918) и еще на 11 145 греков из каза (округа) Ак-Даг-Маден (из санджака Йозгат в вилайете Анкара) от Александриса (1999), в результате чего общая цифра составила 416 011. (Понтийские греки переехали в Ак-Даг-Маден, чтобы работать в шахтах.) Таким образом, цифра не менее 416 000 может быть использована в качестве минимальной “рабочей цифры” для числа понтийских греков в северной Анатолии до Первой мировой войны. Эта цифра в 416 000 понтийских греков не включает многих понтийских греков, которые жили на Кавказе, в России или на Украине, окружающих Черное море до Первой мировой войны. Есть и другие вопросы, которые не были рассмотрены, например, сколько греков намеренно уклонились от подсчета населения или были ли пропущены какие-либо понтийские греческие криптохристиане.
5 Трудовые батальоны во время Первой мировой войны в подавляющем большинстве были укомплектованы немусульманскими военнослужащими Османской империи, которые считались “ненадежными” для ношения оружия. Эти батальоны выполняли ручную работу, такую как строительство и обслуживание дорог, транспортировка материалов на фронты и сельскохозяйственные работы. Они были печально известны своими плохими условиями жизни и работы. Дезертирство было частым явлением. После поражения в Сарикамисе на Кавказском фронте османский военный министр Энтер в феврале 1915 года приказал армянам не наниматься ни на какую военную службу. Немусульмане в батальонах включали османских греков [этнических греков, проживающих в Османской империи], армян, некоторых ассирийцев и евреев. В батальоне также служили новобранцы-мусульмане, например, трудовые батальоны, насчитывавшие более 25 000 человек, прикрепленные к Первой армии (июль-август 1915 года), на 19% состояли из мусульман (Бешикчи, 2012).
6 Вывод русской армии в начале 1918 года из северо-восточной Анатолии имел серьезные последствия для греков из региона большого Трабзона: 30 000 греков были вынуждены уехать вместе с русскими. По словам Квятковского, австрийского консула в Трабзоне в то время, 8000 из них были жителями города (Фотиадис, 1987).
7 Перепись населения Греции 1928 года зафиксировала 1 221 849 беженцев, въехавших в Грецию. Данные переписи не учитывают высокий уровень смертности или эмиграцию тысяч людей, покинувших Грецию до переписи 1928 года, чтобы обосноваться в других странах (Пенцопулос, 1962). До 1928 года 66 000 греческих беженцев поселились в Западной Европе, Соединенных Штатах или Египте, в то время как, по оценкам, около 75 000 человек погибло в Греции в период с 1922 по 1928 год (Китромилидес и Александрис 1984-85). Реальное число беженцев, въехавших в Грецию, неизвестно, но, вероятно, оно составляло от 1,25 до 1,4 миллиона человек (Hirschon 1998). Потери греческого гражданского населения в Анатолии усугубились из-за принудительного призыва турками христиан в “трудовые батальоны” после поражения греческой армии в августе 1922 года. Потери взрослых мужчин были очевидны в демографическом дисбалансе прибывающего в Грецию числа беженцев (Pentzopoulos 1962; Hirschon 1998). Мы никогда не узнаем реального числа понтийских греков, ставших жертвами геноцида в 1916-23 годах. По моим собственным оценкам, погибло по меньшей мере 200 000 человек. Шеберг (2017, стр. 46-47) подробно описывает недостаточную точность часто приводимых цифр.
8 В ходе переписи населения Австралии в 2016 году около 420 000 человек сообщили в ночь переписи, что они имеют греческое происхождение. Конечно, греков, которые были за границей в ночь переписи, возможно, не хватало. (Перепись позволяла людям указывать до двух предков на человека.) Если ‘предположить’, что до 10% греков в Австралии имеют понтийско-греческое происхождение, это будет равно примерно 42 000 греков понтийско-греческого происхождения.
9 По оценкам, в 2012 году в Бостоне, Вустере и Манчестере 96 870 человек имели греческое происхождение. Кроме того, в 2012 году в Чикаго, Нейпервилле и Мичиган-Сити было подсчитано, что 93 600 человек имели греческое происхождение (Опрос американского сообщества 2010-12 годов, оценки за 3 года).
Автор – гражданин Австралии с понтийско-греческим происхождением, которое он может проследить до своих прадедушки и прабабушки. Семьи его родителей покинули Трабзон в начале 1918 года вместе с эвакуирующейся русской армией, а затем в 1939 году обе семьи и их многочисленные родственники уехали из Грузии в Грецию. В 1953 году родители автора эмигрировали в Австралию.
Agtzidis, V 1991, ‘The persecution of Pontic Greeks in the Soviet Union’, Journal of Refugee Studies, vol. 4, no. 4, pp. 372–81.
Akçam, T 2012, The Young Turks’ crime against humanity: the Armenian genocide and ethnic cleansing in the Ottoman empire, Princeton University Press, Princeton, New Jersey, USA.
Alexandris, A 1999, ‘The Greek census of Anatolia and Thrace (1910–1912): a contribution to Ottoman historical demography’, in Ottoman Greeks in the age of nationalism: politics, economy, and society in the nineteenth century, D. Gondicas and C. Issawi (eds), The Darwin Press Inc, Princeton, New Jersey, USA, pp. 45–76.
Beşikçi, M 2012, The Ottoman mobilization of manpower in the First World War: between voluntarism and resistance, Brill, Leiden, The Netherlands.
Bougai, N 1996, The deportation of peoples in the Soviet Union, Nova Science Publishers Inc., New York.
Canefe, N 2001, ‘The legacy of forced migrations in modern Turkish society: remembrance of the things past?’, Balkanologie, vol. v, no. 1–2, 18p, at http://balkanologie.revues.org/index709.html. Viewed May 2009.
Clark, B 2006, Twice a stranger: how mass expulsion forged modern Greece and Turkey, Granta Books, London.
Dawkins, RM 1937, ‘The Pontic dialect of modern Greek in Asia Minor and Russia’, Transactions of the Philological Society, pp. 15–52.
Diamanti-Karanou, P 2003, ‘Migration of ethnic Greeks from the former Soviet Union to Greece, 1990–2000: policy decisions and implications’, Southeast European and Black Sea Studies, vol. 3, no. 1, pp. 25–45.
Doumanis, N 2013, Before the nation: Muslims-Christian coexistence and its destruction in late-Ottoman Anatolia, Oxford University Press, Oxford, UK.
Hasiotis, I (ed.) 1997, The Greeks of Russia and the Soviet Union: migrations and exiles, organization and ideology, (in Greek), University Study Press, Thessaloniki.
Hionidou, V & Saunders, D 2010, ‘Exiles and pioneers: oral histories of Greeks deported from the Caucasus to Kazakhstan in 1949’, Europe-Asia Studies, vol. 62, issue 9, pp. 1479–1501.
Hirschon, R 1998, Heirs of the Greek catastrophe: the social life of Asia Minor refugees in Piraeus, Berghahn Books, New York.
Hirschon, R (ed.) 2003, Crossing the Aegean: an appraisal of the 1923 compulsory population exchange between Greece and Turkey, Berghahn Books, New York.
Hofmann, T 2011, ‘Γενοκτονία εν ροή — cumulative genocide: the massacres and deportations of the Greek population of the Ottoman empire (1912–1923)’, in The genocide of the Ottoman Greeks: Studies on the state-sponsored campaign of extermination of the Christians of Asia Minor (1912–1922) and its aftermath: history, law, memory, T. Hofmann, M. Bjornlund, & V. Meichanetsidis (eds), Aristide D. Caratzas, New York, pp. 39–111.
Karpozilos, A 1999, ‘The Greeks in Russia’, in The Greek Diaspora in the twentieth century, R. Clogg (ed.), St Martins Press, New York, pp. 137–57.
Kaurinkoski, K 2010, ‘Privileged co-ethnic Greek migrants from the former Soviet Union in the greater Athens area: reflections on individuals and collective integration strategies in Greek society’, in Co-ethnic migrations compared. Central and eastern European contexts, J.C. Zmegac, C. Vob, & K. Roth (eds), Otto Sagner, Munich/Berlin, pp. 119–27.
Kitromilides, PM & Alexandris, A 1984–85, ‘Ethnic survival, nationalism and forced migration: the historical demography of the Greek community of Asia Minor at the close of the Ottoman era’, Kentrou Mikrasiatikon Spoudon, [Centre for Asia Minor Studies], Athens, Bulletin 5, pp. 9–44.
Klapsis, A 2014, ‘Violent uprooting and forced migration: a demographic analysis of the Greek population of Asia Minor, Pontus and Eastern Thrace’, Middle Eastern Studies, vol. 50, no. 4, pp. 622–39.
Mackridge, P 1991, ‘The Pontic dialect: a corrupt version of ancient Greek?’, Journal of Refugee Studies, vol. 4, no. 4, pp. 335–39.
Mango, A 2002, Atatürk: the biography of the founder of modern Turkey, The Overlook Press, New York.
Manuylov, A 2015, Russian Greeks/Greek Russians: parameters of identity, PhD thesis, Department of Social Anthropology, University of Bergen, Bergen, Norway.
Pentzopoulos, D 1962, The Balkan exchange of minorities and its impact upon Greece, Mouton & Co, Paris.
Photiadis, K 1987, The annihilation of the Greeks in Pontus by the Turks, Union of the Fighters for the Liberation of the Greek Lands Seized by Turkey, Germany.
Pratsinakis, E 2013, Contesting national belonging: an established-outsider figuration on the margins of Thessaloniki, Greece, PhD thesis, Institute for Social Science Research, University of Amsterdam, Amsterdam, The Netherlands.
Shaw, SJ & Shaw, EK 2002, History of the Ottoman empire and modern Turkey: vol. II: reform, revolution, and republic: the rise of modern Turkey, 1808–1975, Cambridge University Press, Cambridge.
Sjöberg, E 2017, The making of the Greek genocide: contested memories of the Ottoman Greek catastrophe, Berghahn Books, New York.
Soteriadis, G 1918, An ethnological map illustrating Hellenism in the Balkan peninsula and Asia Minor, Edward Stanford Ltd, London.
Stanley, BE 2007, ‘Trabzon’, Cities of the Middle East and North Africa: a historical encyclopaedia, ABC-CLO Inc, Santa Barbara, California, pp. 360–66.
Statistical Yearbook of Greece, 1930, (In Greek and French), General Statistical Service of Greece, Athens.
Tsetskhladze, G 2009, ‘The Black Sea’, in A companion to Archaic Greece, K.A. Raaflaub and H. van Wees (eds), Wiley-Blackwell, UK, pp. 330–45.
Vergeti, M 1991, ‘Pontic Greeks from Asia Minor and the Soviet Union: problems of integration in modern Greece’, Journal of Refugee Studies, vol. 4, no. 4, pp. 382–94.
Vergeti, M 2010–11, ‘Waves of immigration of Greeks from the former Soviet Union in the 20th century’, Phasis, vol. 13–14, pp. 435–41.
Voutira, E 2011, The ‘right to return’ and the meaning of ‘home’: a post-Soviet Greek diaspora becoming European?, LIT Verlag, Berlin.
Xanthopoulou-Kyriakou, A 1991, ‘The diaspora of the Greeks of the Pontos: historical background’, Journal of Refugee Studies, vol. 4, no. 4, pp. 357–63.
Zapantis, AL 1982, ‘Greek-Soviet relations, 1917–1941’, Eastern European Monographs no. 111, Boulder, Colorado, Distributed by Columbia University Press, New York.
Zoumpalidis, D 2017, ‘Changing attitudes: reconsidering the role of Turkish in the community of Pontic Greeks in Cyprus’, Journal of the Anthropological Society of Oxford, vol. 9, no. 1, pp. 25–42.
